Мы все знаем, что когда-нибудь это неминуемо будет. Но каждый уверен, что сегодня это не со мной. Для меня этот час придет когда-нибудь, но не сейчас, а потом. В будущем. Таком далеком, что сложно вообразить.
Но этот миг приходит. Всегда неожиданно. Даже когда знаешь. Как бой старинных часов. Вот оно, приходит время услышать удары их железных частей, спрятанного от глаз молоточка по наковальне. И все равно невольно вздрагиваешь — от неожиданности.
Это случилось. И нельзя ничего изменить. Нет, не часы, колокол. Его удары, кажется, пронзили Ольгу Андреевну насквозь, отозвались в голове, в сердце, во всем теле. Кажется, язык этого колокола повис на ней, внеся в ее тело ощущение неподъемности. А ведь еще вчера все было по-другому…
Последний корпоратив
День начался по-особенному. К нему все готовились чуть ли не за месяц, как только дата была объявлена. Ольга Андреевна знала, что была хороша, просто изумительна в этот вечер.
Она видела эти восхищенно-ревнивые взгляды молодых девиц из секретариата вслед. Это того стоило. И эти слова Оксаны, которая была всегда самая бойкая и смелая:
— Ольга Андреевна, какое у Вас красивое платье.
И вправду, Ольга Андреевна едва ли не в первый раз предстала перед своими коллегами не в деловом костюме, строгой юбке и пиджаке. В этот вечер на ней было вечернее платье.
Оно было потрясающим. Совершенно невульгарным, но при этом сексуальным и подчеркивающим фигуру. Черный цвет, глубокое декольте на спине. Оптимальная длина, оставляющая возможность для фантазии, но не раскрывающая ничего лишнего. То, что нужно для настоящей женщины, она чувствовала себя в нем молодой и привлекательной, и одновременно в меру строгой, умной и рассудительной, сдержанной и манящей.
Подруга Наташка сказала, что выглядит отлично, но, наверное, дорого стоит. Немало. Но вдруг кто замуж позовет, отшутилась Ольга. Второй-то раз в белом не обязательно, вдруг пригодится?..
Даже ребенок, ее четырехлетний Андрюша, названный так в честь ее отца еще при его жизни, даже не расстроился, что мама уходит, оставляет его на весь вечер с тетей Наташей. Он смотрел на Ольгу Андреевну во все детские впечатлительные глаза и только сказал, еще не выговаривая как следует все буквы, какая мама сегодня… другая!..
Мужчины, конечно, заметили меньше. Да, наверное, прав был один из ее начальников, когда в курилке за довольно откровенным разговором после дня рождения кого-то из сотрудников, однажды заметил: женщины одеваются для женщин, для мужчин они раздеваются. Некоторые засмеялись, другие поморщились, но в его словах была доля правды.
Но Ольга Андреевна все равно заметила, как любая женщина: взгляды мужчин она все-таки необъяснимым образом притягивала.
А еще она неважно чувствовала себя в этот вечер. Кажется, у нее была небольшая температура. Что придавало некоторый блеск ее глазам. Загадку. Кто же знал, что ей нездоровится, скорее это воспринималось как определенное кокетство и игра. Остальное дорисовывало воображение.
Как это принято, корпоратив начался с официальной части. Валерий Сергеевич, руководитель организации, сказал короткую речь. В этом году хвастаться особо было нечем. И похвалив коллектив и свои достижения, все-таки пришлось сказать, что ждут нас тяжелые времена, и далеко не все останутся с нами. Что надо работать еще лучше и намного больше. И хорошо, что вообще до сих пор выжили.
Ни слова о премиях, которые уже никто не ждал, но все же надежда умирает последней. Да, старожилы говорят, что когда-то были времена, и праздник оживлялся после слов о дополнительных выплатах. Но это случалось уже много-много лет назад, кризис затянулся.
Удивительно, что вообще состоялся этот корпоратив. Начальство все-таки любит показуху — перед другими и собой. Да, пригласить нескольких партнеров и пустить пыль в глаза, рассыпать перед людьми — жемчужные бусы, порою сделанные из дешевой пластмассы. Что уж говорить, хвастаться-то действительно не чем. Об этом как главный бухгалтер Ольга Андреевна знала лучше всех.
А уж если устраивать праздник, то лучше выписать хоть какую-то премию. Уж она бы, воспитывая ребенка одна, нашла бы, на что потратить этот бонус…
После речей начались тосты. Пальма первенства от начальства плавно перекочевала к нанятому ведущему. Постепенно музыка со вкусом сменилась на обычную российскую. И если дело не дошло до Владимирского централа, то такие известные песни, как «Ночная бабочка, ну кто же виноват», скорее всего, по ошибке диджея, и «Бухгалтер, милый мой бухгалтер» все-таки прозвучали. И Стас Михайлов как любимец всех женщин, начиная с определенного возраста, также не остался без внимания.
Становилось все жарче. Ленка с Оксанкой уже кажется, порывались станцевать на столе, но присутствие начальства все-таки сдерживало их. За столиком шефа шли оживленные дебаты, то ли еще о бизнесе, то ли уже о политике.
И лишь Ольге Андреевне было немного холодно. Какой-то озноб не давал ей расслабиться и поговорить откровеннее, чем обычно, с коллегами по работе о своем, о девичьем. А еще она старалась не торопить события и растягивала свой бокал испанского вина. Завтра предстоял тяжелый для нее день. Наконец она доберется до врача. Начальник обещал выходной для тех, кому это потребуется, и Ольга Андреевна заранее назначила встречу, причем не просто так, а через каких-то знакомых знакомых.
Вечер закончился. Такси увозило ее домой. Все прошло прекрасно. И подвыпившее начальство довольно. И дружный коллектив оценил. Замечательно. Ольга Андреевна чувствовала себя успешной женщиной, добившейся всего в этой жизни. Она сделала себя сама. И сегодня еще раз показала себя — достойно.
Удар в спину
В этой жизни болеть нельзя. Стоит только расслабиться, на минуту выпасть из обоймы, и ты никто. Никогда не остается времени на себя. Выглядеть надо счастливой и успешной. Красивой и здоровой. Никто не пожалеет и не поддержит, этот мир любит сильных.
Даже если случилось что-то, лучше это никому не показывать. Просто сходить к врачу, лучше к частному или знакомому. Пусть дорого, но никак иначе. Если есть возможность, лучше заплатить. Да и что может случиться? Подумаешь, летом слегка простудилась. Да, в комнате целыми днями работал кондиционер. Коллектив молодой и разный, кому-то жарко, кому-то холодно. В конце концов, подумаешь, кашель и небольшая температура.
Ольга Андреевна почти месяц ходила слегка приболевшей. Но недомогание как-то затянулось. Временами становилось лучше, а когда и похуже. Флюорография ничего не показала, да и кто особо смотрел в районной поликлинике.
Осенью все болеют. Но вялотекущее состояние болезни все больше и больше тяготило Ольгу Андреевну. И вот только сейчас, уже зимой, в декабре, она сидела у кабинета врача и ждала результатов исследования.
Нет, ничего не может быть серьезного. Так или почти так бывало. Просто не долечилась. Правда, как-то странно выглядела врач, которую нашли знакомые. Озадаченно и задумчиво.
Заплатить пришлось за все. Никакие исследования сделать в разумный срок невозможно. На снимок очередь, надо пропустить рабочий день, чтобы только записаться. МРТ, УЗИ — все это за месяц. И кругом какие-то новые для здоровых людей слова — квоты, ОМС и прочее. Неужели этих пресловутых квот не может быть столько, сколько требуется?
Да, медицина — это тоже бизнес. Кто же иначе будет сдавать платные анализы и прочее. Где взять в кризис столько приезжих, не имеющих местного страхового полиса…
— Ольга Андреевна, пройдемте в мой кабинет,- позвала ее врач. Они вошли и сели с двух сторон от письменного стола, на котором были разложены медицинские карты и другие документы, в том числе и результаты анализов, и исследований.
— Вы замужем? Вы одна пришли или с кем-то из родственников?
Что за странный вопрос? К чему бы это, подумала Ольга Андреевна.
— Нет, я одна пришла, я разведена и одна воспитываю сына…
— У Ваших ближайших родственников когда-нибудь были проблемы с онкологией?
— У отца, он умер два года назад…
«Зачем она это спрашивает? Разве это так важно? У меня же всего лишь кашель и затянувшаяся простуда. И зачем все эти бесчисленные анализы и исследования?..»
— Ольга Андреевна, у Вас все очень серьезно. Исследование выявило затемнение верхней части правого легкого. Вам нужно срочно заняться своим здоровьем. У Вас рак, причем не первой и не второй стадии, как вы понимаете…
Что она должна понимать? Глаза врача невольно опустились. Это тяжелая работа — говорить людям подобные вещи. Что произошло? Ольга Андреевна посмотрела туда же, на бумаги, разложенные на столе. «Нет, этого не может быть. Я не ослышалась?». Время замерло. Осознание сказанного приходило медленно и постепенно. Казалось, все тело наливалось свинцом, необъяснимой тяжестью. Сердце сжалось. «Как же я? Как же мой Андрюша? Почему сейчас? Я не могу, мне нельзя болеть… Мне совсем нельзя болеть…»
— Это очень серьезно, Ольга Андреевна,- повторила врач,- вам нужно срочно, просто немедленно заняться своим здоровьем!
— И что мне теперь делать?
— Я сейчас вам выпишу направление в Онкологический Центр. Там Вам все скажут и проведут дальнейшие исследования.
— А это лечится, с этим имеет смысл что-то делать?
— Ольга Андреевна, бороться надо всегда. Тем более, у Вас есть маленький ребенок…
Андрюша, что с ним будет, если с ней что-то вдруг случится? Или уже случилось…
Ольге Андреевне собрали целую папку бумаг, и на ватных ногах она пошла, нет, поплелась домой, погруженная в свои безрадостные мысли. Сходить еще к кому-нибудь. А может, это все-таки ошибка?
Да нет, не может быть. Подумаешь, не проходящий кашель. Да и спина, правая лопатка, не так уж и болит, так, ноет иногда, чаще ближе к вечеру. Может, все-таки продуло? И что они понимают, эти врачи. А как же флюорография полгода назад, как она могла не показать? Почему врачи пропустили, даже если ЭТА болезнь и началась у нее, кто упустил самое начало?..
Ничего, я справлюсь. И не такое бывало. Многое, что приходилось пережить. Уехала одна от родителей поступать и учиться в другой город. Как об ЭТОМ сказать маме? Потом родила сына и осталась одна. Развод с мужем — сколько слез в подушку было пролито… Это он во всем виноват, он довел меня до такой страшной БОЛЕЗНИ.
В глубине души теплилась надежда, что она одержит победу и на этот раз. Может, лучше вообще никому ни о чем не говорить? Но придется, как же иначе, вдруг понадобится лечь в больницу.
Ольга Андреевна сама ехала за рулем, погруженная в свои мысли. Надо было все-таки взять такси, но кто знал. Никак она не ожидала такого диагноза. Слова врача все еще звучали в ее сознании.
Дома ее ждала верная подруга Наташка.
— Ну как дела, как сходила?
— У меня нашли РАК.
— Как???!!!
В глазах Натальи отразился нескрываемый ужас. Кажется, она отшатнулась назад, услышав страшный диагноз. Не зная, что сказать и что сделать, Наталья все же взяла себя в руки, понимая, что Ольга как никогда нуждается сейчас в поддержке.
— Пойдем, раздевайся, сейчас ты мне все расскажешь.
— Как Андрюшка?
— Да все нормально, спать положила. Проходи давай.
Они проговорили несколько часов. И пока малыш спал, и потом, когда он уже проснулся. Даже распили бутылочку, по-женски, по-дружески.
В разложенных медицинских выписках ничего не было понятно. Какие-то странные и незнакомые слова, написанные по латыни, шифры, да к тому же еще и врачебным неповторимым почерком.
Наталья изо всех сил пыталась помочь ей разобраться. Но невидимая граница теперь все же разделяла их. Ольга Андреевна отметила странный взгляд своей давней подруги, всегда приходившей ей на помощь, готовой посидеть с ее ребенком за небольшую плату, каждый раз, когда это требовалось. Наверное, именно так выглядят глаза тех, кто снимает на мобильник чью-то трагедию, невольно отметила она для себя. Этот страх, смешанный с любопытством, и только внешне — сочувствие и сострадание.
Когда Наталья ушла, все как будто не изменилось. Ольга Андреевна поиграла с Андрюшей, покормила его ужином и уложила спать. Уж хотя бы он не должен ничего знать. Даже заметить. Она старалась, как могла, сохранять спокойствие. Собрала в кулак всю свою волю, всю свою силу, на которую способна только женщина.
А своей маме Ольге Андреевне пришлось сказать. Мать не смогла сдержать рыдания. Несмотря на свой возраст и болезни, она все же объявила, что выезжает завтра же утром, чуть ли не первым поездом. Значит, малыша будет с кем, если что, оставить.
Может быть, все еще наладится? Я справлюсь.
Весь оставшийся вечер и еще полночи Ольга Андреевна провела в Интернете. Постепенно до нее стали доходить данные, записанные врачом, благо информации во Всемирной сети — предостаточно на любую тему, в том числе и на ЭТУ.
А еще она несколько часов провела на форуме. Таких же больных, тех, кого не пощадила БОЛЕЗНЬ также, как ее. Люди живут с раком! Вот только… Как бухгалтер она любит цифры. Из начатых тем, собственных веток онкобольных, из десятка за год осталась только одна. Остальные ушли. Пропали куда-то. Оставили этот мир?..
Кто же все-таки виноват? Как это могло с ней случиться? Нет, она не курила. Может быть, несколько раз с компаниями в Универе. Но разве это серьезно? Пассивное курение? Но не так уж и часто она выходила с другими в курилку. Она вообще никогда терпеть не могла запах дыма. Бывший муж довел? Да, говорят все болезни от нервов. Или генетика? Не даром же врач спрашивал про ближайших родственников…
Утром Ольга Андреевна постаралась сделать так, чтобы ребенок вновь ничего не заметил. И на работе она ни о чем не говорила, лишь ответила руководству, что врачи назначили дополнительные исследования. Зачем ставить кого-то в известность заранее? А вдруг все-таки ошибка, а может, все еще обойдется…
Заплатив все
Никакой бесплатной медицины в России нет. Есть страховые компании, которые зарабатывают деньги. Есть чиновники, заправляющие процессом и получающие свою долю от заботы о здоровье нации. А есть врачи, до которых эти деньги не доходят, и поэтому они вытягивают гласно или негласно последнее из своих пациентов.
Прошло несколько месяцев. За это время Ольга Андреевна узнала, что даже умирающий человек должен ждать квоты на лечение. Как минимум недели две проходит до проведения каких-либо серьезных анализов, если не заплатить за коммерческие услуги.
Врачи напрямую ни разу не попросили денег. Но везде, в каждой клинике или больнице обязательно находился кто-то и объяснял больным и их родственникам, что надо — отблагодарить. На каждое лечение и тем более, операцию был свой тариф.
Нужно обладать определенным складом ума и чертами характера, чтобы работать в этой сфере. Возможно, когда молодые врачи приходят в онкологию после учебы, что-то с годами просто ломается в них. Они люди, и большинство искренне хотели бы помочь, но медицина не всесильна. А еще почти у каждого из них есть свои семьи, ипотека, дети, которых надо кормить, одевать и поднимать — сколько бы лет им не было.
Этот визит в онкоцентр Ольга Андреевна запомнила навсегда. До конца своих дней, даже если каким-то чудом что-то изменится в ее состоянии. Войдя в кабинет, она услышала обрывок фразы, относящийся явно к ней — врачи просто не успели закончить свой разговор, пока она открывала дверь. На столе перед одной из них лежала — именно ее медицинская карта.
— Как, она опять пришла? Я думала, она умерла давно!
И эти неловко опустившиеся глаза. Как у ребенка, пойманного за руку на чем-то неподобающем.
Она отдала все. Ольга Андреевна сделала возможное и невозможное. Но здоровье — это не то, что можно пойти и купить в магазине.
В самом начале ей отказали в операции. Наверное, посчитали неперспективной. Бюджетные деньги лучше потратить на кого-то другого, у кого больше шансов. Но она нашла врача, который, как ей казалось, был Врачом с большой буквы. Или просто хотел заработать?..
Что-то проходило по документам, но главное, она отдала за эту операцию все, что могла и не могла, собрав деньги по знакомым и незнакомым. Что-то дал даже бывший муж, от которого обычно и копейки лишней не выпросишь. Не много, но дал. И люди все-таки откликнулись, войдя в ее положение. Оставалось только поправиться и за несколько лет отдать долги.
Это было ужасно — просить у знакомых деньги. И видеть, осознавать, кто есть кто. Слышать от тех, кого раньше Ольга Андреевна считала близкими друзьями, что ничего нет, есть, но не сейчас.
А потом была химиотерапия, без которой даже попытка сделать операцию, представлялась бессмысленной. Сколько новых слов она узнала в то время, из тех, которыми пользуются онкобольные и которые непонятны обычным, здоровым людям: первая линия, побочки…
Когда приходила близкая подруга Наталья, глаза ее день ото дня менялись.
— Ну как ты, Оль? — а сама невольно отводит взгляд,- тебе когда теперь идти? Я посижу с Андрюшей.
Просить ее посидеть с ребенком становилось все более и более неудобно. Раньше, в былые времена, Ольга Андреевна давала ей хотя бы какие-то деньги. Сейчас их катастрофически не было.
Ольга Андреевна вспоминала свое детство. Она жила с мамой и папой, и они ездили летом на дачу. И как она играла там с котенком. Кошки не душат свою жертву. Для них охота — это игра. С чьей-то жизнью и смертью. Она этого никогда не видела сама, но скорее всего, кошки преследуют свою добычу также, как узелок на конце веревочки в ее детской руке. Играют с ней, гоняют своими лапами, а потом приподнимут, даже подлезут под нее, перевернувшись, обхватят и пустят в ход свои зубки. Задушат в своих объятиях, вцепившись в горло.
Именно так страна играла теперь и с ней. С одной, стороны, оно проявляло видимость заботы. С другой, шаг за шагом, круг за кругом загоняло ее в какой-то безвыходный угол, откуда бежать становится некуда.
Вначале лечения Ольга Андреевна все еще работала. Ближе ко второму месяцу больничного начальство мягко намекнуло, что не может сохранять ее должность за ней, если она все время болеет, даже если и хочет войти в положение.
— Но вы же понимаете, Ольга Андреевна, мы не можем все время замещать вас кем-то,- говорил, казалось, в пустоту Валерий Сергеевич. Кого-нибудь другого, какую-нибудь девочку в иной должности он уволил бы под каким-то предлогом, не задумываясь.
Хотелось бы верить, что у него осталась какая-то доля жалости и сострадания. Но, скорее всего, подействовала заранее заготовленная и брошенная в ответ как бы ненароком фраза во время одного из таких разговоров:
— Вы же знаете, что человека на больничном просто так уволить нельзя. Его восстановит любой суд.
Пока Ольга Андреевна числилась в штате, у нее был шанс добыть хотя бы какие-то деньги на медицинские расходы, взяв кредит в банке. Там ей были даже рады.
— Постоянный доход у вас есть, вы живете в своей квартире. Ваш заем одобрен! Распишитесь и получите карточку, с которой вы можете в любой момент снять деньги.
В хорошие дни жил Раскольников, герой Достоевского. У него был один враг, который драл с него высокие проценты: старуха. К ней можно было, в крайнем случае, прийти с топором и вернуть долг — сразу и в полном объеме. Но перед Ольгой Андреевной кредитором выступало почти государство с его денежной политикой, в результате которой возвращать в России приходится больше, чем в любой стране Европы, в несколько раз. А одна мысль о топоре — прямой путь к обвинению в экстремизме.
С машиной пришлось расстаться почти сразу. Потом, когда отдавать оказалось уже совсем нечем, были риэлторы. Ольга Андреевна продавала свою квартиру, чтобы продержаться и продолжать платить. Врачам, медсестрам. Сиделкам. За препараты, которые нельзя получить, когда приходит срок продолжить процедуры, а их нет в наличии до конца года по квотам. Плюс за детский сад Андрюши. Плюс, будь он не ладен, утренник, по окончании «учебного» года. Плюс канцелярские товары и развивающие игрушки. Плюс квартплата, пока все еще была квартира.
— Вы же понимаете, вам надо срочно продать. И у вас сделка с альтернативой, вы же не можете выписаться на улицу… Плюс при этом надо еще окончательно рассчитаться с банком по прежней ипотеке, хотя там немного осталось…
Риэлторы тщательно избегают слова «кризис». Конечно, правда заключалась в том, что с былых времен все россияне лишились половины своих сбережений. Их единственное жилье потеряло в цене — примерно вдвое. Просто это не чувствуется, пока не потребуются деньги. Кому придет в голову оценивать свою единственную квартиру, продавать которую незачем, потому что уйти из нее некуда.
Самой большой проблемой был ребенок. Как быть? Любой ценой оставить за ним жилплощадь? Но ее все равно отберут за долги. Или продать и попробовать спасти себя, его мать? Врачи не говорят, что ситуация безнадежна. Может быть, все-таки удастся выкарабкаться? Случается же хотя бы иногда — настоящее чудо?
Несколько раз пришлось пойти даже на совсем крайнее. Андрюшу на какое-то самое критическое время брал в свою новую семью бывший муж. Но Ольга Андреевна видела: что-то у Андрюши там не заладилось. Он не мог рассказать, маленький. Но по его взгляду любая мать поймет, что там плохо. Не нужен он в новой семье…
И все это — в условиях, казалось, бесконечной тошноты. Выпавшие волосы и голова, прикрытая платочком. Как бабушка в церкви, пыталась шутить над собой Ольга Андреевна, смотрясь в такие минуты в зеркало.
Первая линиях химиотерапии. Съемная квартира вместо своей. Вторая линия. Ребенку через год в школу. Но как он пойдет? На сколько еще хватит остатка денег?..
Ольга Андреевна знала, что она сильная. Должна выдержать. Прорвемся…
К гадалке не ходи
Когда наука оказывается бессильна, в ее храм-муровейник стекаются как муравьи всевозможные служители культа и другие гуру.
У больных раком остаток от российской медицины деньги забирают мошенники. Если хоть какие-то средства, конечно, остаются. Иные уходят в иной мир, даже не попробовав.
Это здоровым людям кажется невероятным, и даже может вызывать сочувственную улыбку, что люди верят. В небольшой зал собирается множество таких же, как Ольга Андреевна, больных, хватающихся за последнюю надежду, как умирающий, который делает последний вздох. Их лица бледны и опущены. Впереди, кажется, нет будущего, и некуда смотреть.
Довольно жалкий интерьер какого-нибудь зала, арендованного подешевле организаторами. Уставшие от бессилия люди. И вдруг, выходит некто и говорит, что болезнь излечима.
Слова могут отличаться. Сам процесс, чаще всего, неизменен. Основан на чуде, которое демонстрируется здесь и сейчас. С демонстрацией «выздоровевших», изменивших свой образ жизни и применивших чудо-лекарство, за которое нужно заплатить.
А еще были поездки к бабке. Которая заговаривает хворь и дает почти бесплатно какие-то травки. И к непризнанному доктору, открытие которого не признают мировые гиганты — фармацевтические корпорации Запада, главного источника зла и неизлечимых болезней.
И напоследок дорога к храму. В эту церковь Ольга Андреевна заходила когда-то, время от времени. Помянуть отца. Просто по большим церковным праздникам, таким как Пасха. Вот и теперь она пришла сюда.
Обстановка умиротворения и покоя. Тихое, едва слышное потрескивание дешевых свечей в убранстве храма из показного золота. Хмурые лица святых с икон. Запах сострадания Иисусу и надежды обрести жизнь вечную взамен на свою покорность и веру.
Ольга Андреевна довольно долго ждала отца Владимира, чтобы поговорить с ним. Ей казалось, что если она сможет простоять всю службу, может быть, болезнь отступит. Слабость и ноющая боль не давали ей толком вслушаться в слова духовного пастыря. Но она выдержала. И, наконец, подошла к нему.
— Как вас зовут? Ольга? Молитесь, Ольга. Бог посылает нам испытания. Пусть за вас помолятся ваши близкие. От нас требуется только смирение…
Она уже смирилась. Ольга Андреевна так или иначе приняла, что она умирает. Даже время от времени ловила себя на мысли, что хотелось бы, чтобы все произошло побыстрее, чтобы не терпеть эту нарастающую боль. Но что делать с Андрюшей?
Ее ребенок, ненаглядный сын, на самом деле, никому не нужен. Что с ним будет делать ее престарелая мать? Или как он сможет жить в семье отца, новая жена которого, кажется, невзлюбила его с первой минуты? Ребенка не обманешь… Детдом? У ее ребенка, у Андрюши нет будущего. Или все-таки есть?..
Прощание с Родиной
Всё позади. Пять минут назад позвонил таксист, заказанный через специальную службу, и она попросила, уговорила его подняться на этаж, чтобы взять сумку. Конечно, это не входит в его обязанности, но за деньги всегда можно договориться.
И вот она едет в машине. Водитель не русский. Кто же он? В салоне играет классическая музыка. Одно из самых печальных, рвущих душу произведений всех времен и народов — «Полонез Огинского». На самом деле, его настоящее название — «Прощание с Родиной», и написано оно было тогда, когда композитор покидал Польшу, оккупированную Россией.
— Ничего, что мы слушаем эту музыку?- спросил водитель.
— Все нормально. А вы любите классику?
— Да. Я окончил…
И он назвал консерваторию одной из бывших союзных республик. Удивительные люди вокруг. Почему вообще таланты оказываются здесь, в этой жизни и в этих условиях? Разве это могло быть угодно богу, чтобы они родились в своей жестокой и безразличной стране?
Андрюша притих, прижавшись к маме на заднем сидении. Вокруг плыли яркие огни города. Впереди их ждал вечерний рейс. Надо выдержать, продержаться без лекарств еще почти сутки. Без обезболивания. И не подать вида, иначе не пустят.
Впервые в жизни Ольга Андреевна обманула всех для того, чтобы вырваться. Ее ждали по предварительной договоренности в одной из европейских стран — для того, чтобы положить в клинику. Она не собиралась в нее даже обращаться. Это было бессмысленно: для получения приглашения, Ольга Андреевна воспользовалась самым первым направлением, когда ей требовалось только первое обследование. Когда о неизлечимом диагнозе никто не знал.
Сейчас было поздно. Позади осталась бессмысленная дорогостоящая операция. Несколько линий химиотерапии. Потеря всех друзей и финансов. Машины и квартиры. А самых последних денег хватало только на дорогу за границу, туда и обратно. Надежды не осталось, но был решительный и бесповоротный план, как покончить со всем раз и навсегда.
— С какой целью едете? — как обычно, задала совершенно бессмысленный вопрос сотрудница пограничной службы с натянутым лицом. Таким взглядом может провожать улетающих только человек, которого теперь не выпускают за пределы необъятной, но ограниченной Родины
— Туризм, — чтобы не выдать себя, ответила Ольга Андреевна. Штамп в паспорте. Следующий.
Посадка в самолет. Взлет. Ей становилось все хуже и хуже. Лекарство переставало действовать. Как же доставалось ей это обезболивающее! Сколько бумаг нужно собрать, чтобы получить его. И эта очередь обреченных и их родственников. И злой шепот за спиной: приперлась сюда с ребенком, чтобы других заразить!
Эти люди во что-то верят. Многие из них все еще проходят химиотерапию и боятся инфекций. Ее любимый Андрюша для них — потенциальная опасность и зло. Но с кем она его оставит, чтобы прийти сюда одна?..
Хорошо, что Андрюша уснул, уткнувшись своим личиком в окошко над темным ночным небом с растаявшими в дали огнями большого города. Теперь она может поправить его, и поплакать, не тревожа детскую душу. Залиться слезами, но тихо, чтобы не разбудить его и не привлечь внимание окружающих.
Ее сердце разрывалось, но она знала, решила для себя, что другого выхода ни у нее, ни у него не было. Она приготовила для него совсем иное, может быть, достойное будущее… Такое, где люди не решают вопрос, спасать себя или оставить что-то своему ребенку, заранее зная, что любой ответ будет неверным.
…
Ольга Андреевна с Андрюшей не выходили в город. Она просто обратилась к служащим аэропорта, показала справку и выписку, на ломаном английском объяснила, что больна и срочно возвращается обратно. А на руках есть билеты на ближайший рейс в Россию. Ее зарегистрировали. Но на борт она, спрятав второй посадочный талон, поднялась одна.
Да, она бросила своего ребенка. Самолет в воздухе, и теперь она может рыдать навзрыд — никто ничего ей больше не сделает. А Андрюшу ждет другое, лучше будущее. Может быть, хорошая семья. Друзья, которые не попрекнут его чем-то. Школа, в которой статус ребенка не будет зависеть от дохода его родителей. Другая Родина, которая не повернется к нему спиной, если он окажется, как она, в настоящей и непреодолимой беде. Она надеялась, что добрые европейцы не вернут Андрюшу обратно. Именно об этом она написала им в своей прощальной записке, оставленной в кармане курточки у малыша. Она сделала все, как смогла.
Боль становилась невыносимой. Лекарство, введенное еще дома, окончательно перестало действовать. Она возвращалась на Родину. Умирать вместе с Россией. Без надежды, без прошлого и без будущего.
А в зале ожидания удаляющегося аэропорта среди толпы людей стоял мальчик с широко открытыми глазами и смотрел на новый для него мир. Мимо него проходили счастливые и озабоченные люди со своими чемоданами на гремящих колесиках и с яркими сумками. Кто-то спешил, кто-то брел медленно, не торопясь. Вокруг плыла сама жизнь. Яркие краски вывесок киосков манили его. Но он уже большой и понимал, что уходить никуда нельзя. Нужно просто постоять и подождать. Так сказала ему мама. Он еще не знал, что единственной и самой любимой мамы у него больше не было.
Алексей Суховерхов (с)
